Франсин Риверс - Книжник [The Scribe]
— Лучший способ найти и уничтожить нас всех — это притвориться одним из нас, Иосия.
Варнава изучал мое лицо глазами, которые слишком походили на глаза Иисуса.
— Ты все еще злишься на него за то, как он с тобой обошелся?
Слова его глубоко задели меня, и, стиснув зубы, я отвечал:
— У меня нет права осуждать другого. Как нет его ни у кого из нас. — «А теперь — получи!| — подумал я про себя. — Но мы должны уметь различать. Должны увидеть, какой плод приносит дерево.
Но Варнаву нелегко было провести.
— А как увидеть, если не посмотришь?
— Ты его видел.
— Да. Видел. Он мне понравился.
— Тебе все нравятся. Встреть ты царя Ирода — и он бы тебе понравился.
— Ты боишься Савла.
— Да, я боюсь этого человека. Всякий, кто в своем уме, боялся бы!
— Уверяю тебя, Сила, я — в своем уме, и нам необходимо встретиться с Савлом. Он — верующий. Таких ревностных еще поискать.
— Ну да, ревностный. Видел я, какой он ревностный. Ты сам–то был в Дамаске?
— Нет.
— Я не склонен так быстро, как ты, принимать на веру слова неизвестных мне людей. Что если все это — изощренный заговор, чтобы выследить и погубить Петра и всех остальных?
— Иисус говорил, что не стоит бояться смерти, Сила. Совершенная любовь изгоняет всякий страх.
Эти мягкие слова, сказанные мягким тоном — как ножом полоснули мне по сердцу.
— Ну, что ж, мы с тобой прекрасно знаем, что моя любовь далека от совершенства, верно?
Взгляд его был полон сострадания.
— Что кроется за твоими подозрениями, Сила? Страх или гнев?
Он спросил прямо, и я признался:
— И то, и другое.
— Тогда молись за него. Невозможно ненавидеть человека, когда о нем молишься.
— Это смотря какими молитвами.
Он расхохотался и хлопнул меня по спине.
Собрался Совет. Варнава рьяно защищал Савла. Слова его бросили вызов нашей вере в Бога. Мы не должны бояться людей — только Бога. А Бог Савла уже принял. Доказательство тому — как он изменился, как сильно он проповедует: и то, и другое — свидетельство действия Святого Духа.
И, конечно же, Варнава не прошел мимо меня!
— А ты как думаешь, Сила? Стоит ему доверять?
Еще одно испытание веры. Я хотел было сказать, что мое мнение будет слишком пристрастным. Трусливый выход. Иисус знал всю правду, и живущий во мне Дух Святой не дал бы мне покоя, не покайся я в обиде.
— Я доверяю тебе, Варнава. Если ты говоришь, что Савл из Тарса верит, что Иисус — Мессия, видимо, так оно и есть.
Когда человек, которого я надеялся никогда в жизни больше не видеть, предстал перед советом, я подумал: а так ли уж он изменился? Он больше не носил наряд фарисея, но глаза были те же — темные, горящие, лицо — искажено напряжением. Он обвел комнату пристальным взглядом, встречаясь глазами с каждым из присутствующих. Когда взгляд его уперся в меня, он нахмурился. Пытался вспомнить, где видел меня раньше. Как только ему удалось это, я тотчас же понял.
Савл залился краской. Глаза его наполнились слезами, что повергло меня и великое изумление. Но тут он удивил меня еще больше.
— Прошу, прости меня, — с болью вымолвил он.
Не ждал я, что он вообще когда–нибудь заведет речь о той ночи, и меньше всего — перед этими людьми.
Именно его полный стыда взгляд убедил меня окончательно.
— Мне следовало бы простить тебя давным–давно. — Я встал с места и шагнул к нему. — Приветствуем тебя, Савл из Тарса.
* * *Савл недолго задержался в Иерусалиме. Горячность его навлекла на него беду — в лице грекоязычных иудеев, оказавшихся не в состоянии его переспорить. Варнава опасался за него.
— Они уже не раз пытались тебя убить. Если ты здесь останешься, им, в конце концов, это удастся.
— Умру — значит, на то Божья воля. — Он переменил веру, но нрав остался тем же.
— Божья воля или твое упрямство? — спросил я.
И снова заговорил Варнава.
— Не стоит искушать Господа.
Лицо Савла окаменело:
— Вы меня не понимаете!
— Да? — Я выдержал его пылающий взгляд. — А как, по–твоему, это называется, когда сам суешь голову прямо в пасть льву? — По–видимому, мы всегда слепы по отношению к собственным слабостям, зато быстро подмечаем их в других.
Мы отправили его в Кесарию и там посадили на корабль, который следовал в Тарс.
Апостолы то уходили, то возвращались, проповедовали в разных краях. Братья Иисуса и мы с Прохором, Никанором, Парменом и Николаем оставались в Иерусалиме, служа пастве, которую так стремились погубить Каиафа, Анна и иже с ними. Каждый день давался нелегко: приходилось ободрять упавших духом, наставлять новичков в вере, помогать изгнанным из дома. Милостью Божьей никто не оставался без крова и пропитания.
Иногда я с тоской вспоминал первые месяцы после Пятидесятницы, когда христиане открыто собирались в Храме и по домам — по всему городу. Вместе ели, вместе пели, жадно внимали учению апостолов. Радость переполняла сердца и рвалась наружу. Любовь наша друг к другу была очевидна всем окружающим. Даже те, кто не признавал Иисуса Господом и Спасителем, были о нас хорошего мнения! Конечно, не Каиафа. И не предводители религиозных партий, видевшие в Иисусе угрозу своей власти над народом. Я не бежал от страданий, но и не искал их. Я видел Иисуса на кресте. И спустя несколько дней — видел живым. Я не сомневался — Он Сын Божий, Мессия, Спаситель и Господь. Ах, если бы только весь Израиль принял Его!
* * *Даже по прошествии нескольких лет, и после того как Филипп свидетельствовал об Иисусе евнуху–ефиоплянину, мы так до конца и не понимали, что весть Иисуса предназначалась всякому человеку, — как иудею, так и язычнику. Когда Петр окрестил шестерых римлян в Кесарии, некоторые из наших заспорили. Как может Бог принять римлянина–идолопоклонника? Иисус был наш Мессия, тот, кого испокон веков ждал Израиль. Иисус — Мессия для иудеев.
Какое высокомерие!
Клеопа напомнил мне, что и я — гражданин Рима. Я, обидевшись, возразил, что это лишь потому, что мой отец купил гражданство.
— И все же ты родился римлянином, Сила. А как насчет Раав? Она ведь не была еврейкой.
— Но стала ей.
И так рассуждал я, хотя бы и некоторое время. Кое–кто говорил, что людям, которых Петр привел с собой, прежде чем стать христианами, необходимо обрезаться.
Симону–зилоту хватило одного взгляда на Корнилия, римского сотника, чтобы побагроветь до самых корней своих черных волос.
— Закон запрещает нам сообщаться с иноплеменниками, Петр, — ты же вошел под кров необрезанного римлянина и ел за одним столом с ним и его домашними. — Он ткнул пальцем. — Это уж точно — не от Бога!
Он сверкнул глазами в сторону Корнилия, встретившего его взгляд со спокойным смирением: меч сотника по–прежнему покоился в ножнах.
Петр держался твердо.
— Господь три раза сказал мне: «Что Бог очистил, того не почитай нечистым».
Все зашумели.
— Как эти люди могут стать одним телом с нами?
— Они понятия не имеют ни о Законе, ни о нашей истории.
— Спроси римлянина, что значит Мессия!
— Помазанник Божий, — отвечал Корнилий.
Вместе с Корнилием и его семейством из Кесарии пришли двое евреев.
— Это человек весьма уважаемый у евреев Кесарии. Он муж благочестивый и боится Бога — и он сам, и домашние его. Всегда молится и щедро благотворит бедным.
— Будьте уверены, они все понимают не хуже нас с вами. — Петр рассказал, как Корнилию явился ангел и велел послать за Петром в Иоппию. — В тот же час, как ангел говорил с Корнилием, Господь показал мне видение. Трижды Господь сказал мне, чтобы я не почитал человека нечистым, из–за того, что он ест не то, что мы, или необрезан. Бог нелицеприятен. Это подтверждается Писанием. Такова великая тайна, веками сокрытая от нас. Господь объявил Аврааму, что сделает его благословением для многих народов. И это — ни что иное, как исполнение Божьего обетования. Спасение во Христе Иисусе есть для всех и повсюду — для иудеев и язычников.
Клеопа взглянул на меня, приподняв бровь. Я знал Писания и почувствовал обличение Святого Духа.
Петр распростер руки.
— К чему сомнения? Иисус же ходил к самарянам, верно? Посещал Десятиградие. Исполнил просьбу финикиянки. Что же тут удивительного, если Господь послал Святого Духа римскому сотнику, который молился и жил богоугодной жизнью?
Сеть благодати оказалась раскинута шире, чем мы думали.
Петр покинул Иерусалим и отправился путешествовать по Иудее, Галилее и Самарии. Куда бы он ни шел, Господь творил через него великие дела. В Лидде он исцелил разбитого параличом, в Иоппии — воскресил одну женщину из мертвых.
Некоторые христиане, спасаясь от гонений, добрались до Финикии, Кипра и Антиохии. Вскоре в Антиохии появились верующие с Кипра и из Кирен и начали проповедовать язычникам. Мы отправили Варнаву разузнать, что там происходит. Он не вернулся, зато слал письма: «Я увидел здесь благодать Божью». Варнава остался увещевать новообращенных. «Превеликое число обращается к Господу. Нужно здравое учение. Отправляюсь в Тарс искать Савла».
